Неточные совпадения
Я, — говорит, — так хочу изловчиться, чтобы
у меня на доске сама плавала лодка, а гребцы гребли бы по-настоящему; потом они пристают к
берегу, отдают причал и честь-честью, точно живые,
сядут на
берегу закусывать».
Раскольников вышел из сарая на самый
берег,
сел на складенные
у сарая бревна и стал глядеть на широкую и пустынную реку.
Погуляв по северной стороне островка, где есть две красивые, как два озера, бухты, обсаженные деревьями, мы воротились в
село. Охотники наши застрелили дорогой три или четыре птицы. В
селе на
берегу разостланы были циновки; на них сидели два старика, бывшие уже
у нас, и пригласили
сесть и нас. Почти все жители
села сбежались смотреть на редких гостей.
Не доезжая верст пяти, «Первинка» чуть не
села на мель, речная галька уже шуршала по дну, но опасность благополучно миновала. Вдали виднелись трубы вальцовой мельницы и стеаринового завода, зеленая соборная колокольня и новое здание прогимназии. Галактион сам командовал на капитанском мостике и сильно волновался. Вон из-за мыса выглянуло и предместье. Город отделялся от реки болотом, так что приставать приходилось
у пустого
берега.
Бошняк пишет, между прочим, в своих записках, что, разузнавая постоянно, нет ли где-нибудь на острове поселившихся русских, он узнал от туземцев в селении Танги следующее: лет 35 или 40 назад
у восточного
берега разбилось какое-то судно, экипаж спасся, выстроил себе дом, а через несколько времени и судно; на этом судне неизвестные люди через Лаперузов пролив прошли в Татарский и здесь опять потерпели крушение близ
села Мгачи, и на этот раз спасся только один человек, который называл себя Кемцем.
Тем не менее, однако, они, хотя и низко, летают кругом охотника или собаки с обыкновенным своим криком, а всего чаще
садятся на какую-нибудь плаху или колышек, торчащие из воды, или на
берег у самой воды и бегают беспрестанно взад и вперед, испуская особенный писк, протяжный и звонкий, который никогда не услышишь от летающего зуйка, а всегда от бегающего, и то в те мгновения, когда он останавливается.
Четверо гребцов
сели в весла, перенесший меня человек взялся за кормовое весло, оттолкнулись от
берега шестом, все пятеро перевозчиков перекрестились, кормчий громко сказал: «Призывай бога на помочь», и лодка полетела поперек реки, скользя по вертящейся быстрине, бегущей
у самого
берега, называющейся «стремя».
Исколесивши вавилонами верст пять по поемному
берегу, мы останавливаемся наконец
у перевоза, прямо против
села.
Иной раз,
сядешь, этта,
у окошка, плачешь-плачешь:"Господи! думаешь, с моей стороны и услуга, и старание… ну, крикни его превосходительство с того
берега… ну, так бы…
У нас, в восьмнадцати верстах от города, на
берегу нашей же реки Турицы, в обширном
селе Плодомасове, живет владелица сего
села, боярыня Марфа Андревна Плодомасова.
— Побойся ты бога! Ведь женщину нельзя заставлять ждать целую неделю. Ведь она там изойдет слезами. — Матвею представлялось, что в Америке, на пристани, вот так же, как в
селе у перевоза, сестра будет сидеть на
берегу с узелочком, смотреть на море и плакать…
— Идёшь ты на барже, а встречу тебе
берега плывут, деревни,
сёла у воды стоят, лодки снуют, словно ласточки, рыбаки снасть ставят, по праздникам народ пёстро кружится, бабьи сарафаны полымем горят — мужики-то поволжские сыто живут, одеваются нарядно, бабы
у них прирабатывают, деньги — дороги, одежа — дёшева!
Меня поджидала сестра. Она тайно от отца принесла мне ужин: небольшой кусочек холодной телятины и ломтик хлеба.
У нас в доме часто повторяли: «деньги счет любят», «копейка рубль
бережет» и тому подобное, и сестра, подавленная этими пошлостями, старалась только о том, как бы сократить расходы, и оттого питались мы дурно. Поставив тарелку на стол, она
села на мою постель и заплакала.
А он, не ответив на их поклон ни движением, ни словом,
садился в стороне на
берегу и напевал тихо: «у-лю-лю-лю».
Между тем тщетно вопивший мужик смолкает и, оставив лошадь с телегой на том
берегу, переправляется к нам вместе с Иванком, для личных переговоров. К удивлению моему, он самым благодушным образом здоровается с Тюлиным и
садится рядом на скамейку. Он значительно старше Тюлина,
у него седая борода, голубые, выцветшие, как и
у Тюлина, глаза, на голове грешневик, а на лице, где-то около губ, ютится та же ветлужская складка.
По окончании послеобеденных классов, после получасового беганья в приемной зале, в котором я только по принуждению принимал иногда участие, когда все должны были усесться, каждый за своим столиком
у кровати, и твердить урок к завтрашнему дню, я также
садился, клал перед собою книгу и, посреди громкого бормотанья твердимых вслух уроков, переносился моим воображением все туда же, в обетованный край, в сельский дом на
берегу Бугуруслана.
Не прошел я и ста шагов, как вдруг пара витютинов, прилетев откуда-то с поля,
села на противоположном
берегу, на высокой ольхе, которая росла внизу
у речки и вершина которой как раз приходилась на одной высоте с моей головой; близко подойти не позволяла местность, и я, шагах в пятидесяти, выстрелил мелким бекасинииком.
Проехав
село, мы остановились
у самой околицы ночевать на прекрасной родниковой речке, текущей в высоких
берегах.
Мокрые офицеры с мрачными лицами толпились вокруг него. Тут стоял и Венцель с искаженным лицом и уже без сабли. Между тем генеральский кучер, походив
у берега и посовав в воду кнутовищем,
сел на козлы и благополучно переехал через воду немного в стороне от того места, где перешли мы; воды едва хватало по оси коляски.
Это большое старое
село лежало среди дремучих лесов, на
берегу быстрого притока Волги — многоводной реки Турицы, в местности свежей, здоровой, богатой и лесами, и лугами, и водами, и всем тем, что восхитило очи творца, воззревшего на свое творение, и исторгло
у него в похвалу себе: «это добро зело», — это прекрасно.
Долго ли, коротко ли спали, только слышу я: Буран меня окликает. Проснулся от сна, гляжу: солнце-то
садиться хочет, море утихло, мороки над
берегом залегают. Надо мною Буран стоит, глаза
у него дикие. «Вставай, говорит, пришли уж… по душу, говорит, пришли!..» — рукой этак в кусты показывает.
Сейчас же за этим переговором началась и акция. Навеслили мы наутро большой хозяйский баркас и перевезли англичанина на городской
берег: он там
сел с изографом Севастьяном в коляску и покатил в монастырь, а через час с небольшим, смотрим, бежит наш изограф, и в руках
у него листок с переводом иконы.
У меня явился какой-то дьявольский порыв — схватить потихоньку
у них этого Освальда и швырнуть его в море. Слава богу, что это прошло. Я ходил-ходил, — и по горе, и по
берегу, а при восходе луны
сел на песчаной дюне и все еще ничего не мог придумать: как же мне теперь быть, что написать в Москву и в Калугу, и как дальше держать себя в своем собственном, некогда мне столь милом семействе, которое теперь как будто взбесилось и стало самым упрямым и самым строптивым.
Почти в полном мраке Шут, в качестве Пролога, подплывает с моря, привязывает свою лодку
у берега, вынимает из нее удочку и узелок и
садится на скамью.
В первый же день, как Володя съехал на
берег и после прогулки по городу зашел в так называемый «устричный салон», то есть маленький ресторан, где специально ели устрицы и пили пиво, разносимое молодой чешкой, — почти вся прислуга и в отелях и частных домах была в то время из представителей славянского племени (чехов) и чернокожих — и среди ряда стульев
у столиков
сел вместе с доктором за один столик, Володя просто-таки ошалел в первое мгновение, когда, опершись на спинку своего стула, увидал по бокам своей головы две широкие грязные подошвы сапог.
Робко вступает Дуня на палубу, дрожащей поступью идет за отцом в уютную каюту,
садится у окна, глядит на маленький свой городок, что причудливо раскинулся по
берегу, полугорьям и на верху высокой кручи…
Едва лодка подходила к ним на расстояние ружейного выстрела, как они снимались все разом и, отлетев в сторону,
садились на воду
у противоположного
берега.
Ночью старая — «натулившаяся» ель упала в воду и вершиной застряла на камнях
у левого
берега, а мы, ничего не подозревая,
сели в лодку и поплыли вниз по течению реки, стараясь держаться правого
берега.
Было тихое морозное утро. Солнце только что начинало всходить. Уже розовели восточные склоны гор, обращенные к солнцу, в то время как в распадках между ними снег еще сохранял сумеречные лиловые оттенки.
У противоположного
берега в застывшем холодном воздухе над полыньей клубился туман и в виде мелкой радужной пыли
садился на лед, кусты и прибрежные камни.
Проходили мимо гористых
берегов, покрытых лесом почти вровень с водою. Теркин
сел у кормы, как раз в том месте, где русло сузилось и от лесистых краев нагорного
берега пошли тени. — Василию Ивановичу! — окликнул его сверху жирным, добродушным звуком капитан Кузьмичев. Как почивали?
Вечером 27 ноября великий князь подступил к Новгороду с братом своим Андреем Меньшим и с племянником князем Верейским и расположился ставками
у Троицы на Озерской, на
берегу Волхова, в трех верстах от города, в
селе Лошанском.
Вечером 27-го ноября великий князь подступил к Новгороду с братом своим Андреем Меньшим и с племянником, князем Верейским, и расположился ставками
у Троицы на Озерской, на
берегу Волхова, в трех верстах от города, в
селе Лошанском.
Есть между Францией и Италией, на
берегу Средиземного моря, маленькое, крошечное царство. Называется это царство Монако. В царстве этом жителей меньше, чем в большом
селе, всего семь тысяч, а земли столько, что не хватит по десятине на душу. Но царек в царстве есть настоящий. Есть
у этого царька и дворец, и придворные, и министры, и архиереи, и генералы, и войско.
Чуть только отец Туберозов
сел у своего окна и взял в руки всегда помещавшуюся на столике старую морскую трубу, он увидел, что Пизонский тихо ползет по межам с восточного
берега своего острова к юго-западному, приходившемуся как раз против течения.
Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана, как на центр позиции, и
у которого на
берегу лежали ряды скошенной пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в
село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского или курганной батареи.
Я много плавал и по Черному морю, и по
берегам Аравии, был и на Мадагаскаре, и на Филиппинских островах, — солнце освещает все земли, а не одну Индию, оно не ходит кругом одной горы, но оно встает
у островов Японии, и потому и острова те называются Япен, то есть на их языке-рождение солнца, и
садится оно далеко, далеко на западе, за островами Англии.